Editoriale di Rosario Alessandrello, Presidente della Camera di Commercio Italo-Russa
Quello che è successo in Ucraina e in Crimea covava da tempo sotto la cenere. Per alcuni anni, dopo il collasso dell’URSS, la diplomazia della Federazione Russa fu assorbita da un complicato contenzioso con i suoi “nuovi” vicini: la spartizione dell’enorme demanio sovietico, la divisione della Flotta del Mar Nero (rivendicata dell’Ucraina), le forniture energetiche alle vecchie repubbliche federali, la definizione delle frontiere e lo status dei Russi (25 milioni) che nel dicembre 1991 erano diventati improvvisamente stranieri in patria.
Il merito di Boris Eltsin fu quello di evitare i conflitti che avrebbero maggiormente suscitato i sospetti dell’Occidente. Tuttavia, nonostante i legami storici, geopolitici, culturali e religiosi tra Kiev e Mosca, la Russia ha sempre percepito l’Ucraina come qualcosa di molto vicino e di quasi “nazionale”, e non come “politica estera”.
Due fattori influirono negli anni seguenti sulla politica estera russa: un blocco nostalgico, composto da nazionalisti e comunisti, quindi ostile alla politica conciliante del Presidente, e alcuni insopprimibili interessi nazionali che il nuovo Stato aveva ereditato dai suoi predecessori sovietico e zarista. Questi fattori si manifestarono con forza quando la NATO decise di estendersi verso Oriente e di cooptare fra i suoi membri Paesi dell’ex-URSS. Un gesto che venne considerato un “diktat” imposto dal vincitore al vinto.
Prevalsero alla fine il buon senso e la moderazione di Eltsin, e venne stabilito che i negoziati per l’adesione alla NATO di Polonia, Repubblica Ceca e Ungheria si sarebbero conclusi prima del vertice di Washington del 1999. Anno che però coincise con la guerra del Kosovo e il suo bombardamento da parte della NATO, che fece inghiottire alla Russia un altro boccone amaro: la questione antimissilistica e il sostegno alla Georgia che si era annessa con la forza l’Ossezia e l’Abkhazia.
In ogni caso, per dialogare con la Russia, lo strumento operativo esiste, è istituzionale e si chiama NATO-Russia Council (NRC). La NATO deve quindi puntare a mantenere un senso dell’equilibrio che miri a trovare un compromesso con la Russia, e non lo scontro.
In tutto ciò, cosa può fare l’UE? Non allinearsi agli USA, che continuano a non accettare lo status odierno della Federazione Russa, ovvero uno dei pochi stati realmente sovrani nel mondo “unipolare americano”. E non seguire fino in fondo gli interessi della Germania, che ha già un rapporto diretto e indipendente con la Russia, mentre con la scusa dell’allargamento a Est dell’UE si crea una cintura di sicurezza togliendola alla Federazione Russa – che, da parte sua, intende rivestire il ruolo di potenza “regionale” e di ponte culturale e religioso tra UE ed Euroasia.
Possiamo concludere, ripetendo una considerazione fatta dall’ex Ambasciatore Sergio Romano, quando dice che è possibile rovesciare sin d’ora una domanda che molti si posero nel dicembre del 1991, e cioè quali conseguenze la “disunione” dell’URSS avrebbe avuto sulla situazione politica mondiale. Ci chiediamo oggi quali conseguenze possa avere la Russia come “potenza regionale” e indipendente dal “mondo unipolare americano”.
Кризис на Украине: какова роль Европейского Сообщества?
Розарио Алессандрелло, Президент Итало-Российской Торговой Палаты
Произошедшие события на Украине и в Крыму напоминают долго тлевший под золой огонь. После распада СССР российская дипломатия на протяжении нескольких лет вынуждена была разрешать сложную конфликтную ситуацию, возникшую с “новыми” соседями: делить советское государственное имущество и Черноморский флот (который оспаривала Украина), договариваться о поставках энергии бывшим советским республикам, определять границы и статус 25 миллионов русских, которые в декабре 1991 года неожиданно стали иностранцами на собственной родине.
Заслугой Бориса Ельцина является его стремление избегать конфликтов, которые могли бы в еще большей степени насторожить Запад. Существующие между Киевом и Москвой исторические, геополитические, культурные и религиозные связи определили восприятие Россией Украины как нечто очень близкого, “общенационального”, не являющегося частью “внешней политики”. В последующие годы внешняя политика России формировалась под влиянием, с одной стороны, ностальгических настроений блока националистов и коммунистов, враждебного примирительной политики президента, а, с другой, национальных интересов, которые новое государство унаследовало от царской империи и советских предшественников. Это особенно ярко проявляется, когда НАТО решает расширяться на Восток и принять в свои члены бывшие страны социалистического лагеря. Подобная политика воспринимается как “диктат”, навязанный победителем побежденному. В конечном итоге, возобладали здравый смысл и умеренность Ельцина, было принято решение завершить переговоры о присоединении к НАТО Польши, Чешской Республики, Венгрии до саммита в Вашингтоне в 1999 году. В этом же году начинаются война в Косово и натовские бомбардировки Югославии, а затем России приходится проглотить еще одну горькую пилюлю – расширение противоракетной обороны США и поддержка Штатами Грузии, которая насильственно присоединила к себе Осетию и Абхазию. Для ведения диалога с Россией уже имеется эффективный механизм: это учрежденный Совет Россия-НАТО (СНР). Следовательно, НАТО призвана сохранять равновесие и искать с Россией не конфронтации, а компромисса. Что же может сделать Европейское Сообщество в сложившейся ситуации? Не равняться на США, которые по-прежнему не признают новый статус Российской Федерации, остающейся одной из немногих стран, которые, действительно, сохраняют свой суверенитет в “однополярном американском” мире. И не защищать интересы Германии, которая самостоятельно выстраивает свою политику с Россией и под предлогом расширения ЕС на Восток создает подушку безопасности, лишая таковой Россию, которая, в свою очередь, берет на себя роль “региональной” державы и посредника между двумя культурами и двумя религиями Европы и Евразии. И в завершение, вопрос о влиянии распада СССР на общемировую ситуацию, который многие задавали себе в декабре 1991 года, можно, по мнению бывшего посла Серджо Романо, переиначить в вопрос о последствиях для России, как «региональной» и независимой державы, политики «однополярного американского» мира.
